21 февраля известному екатеринбургскому художнику Герману Метелеву исполнилось бы 70 лет. К юбилею было подготовлено несколько экспозиций, посвященных его творчеству. Большой выставочный зал Екатеринбургского музея изобразительного искусства заполнился живописными, графическими полотнами Метелева, а также скульптурами и ювелирными украшениями. В Ирбите открылась выставка графики и живописных работ из коллекции семьи Брусиловских. Аукцион «Татьянин день» в этом месяце также проходил под знаком произведений Германа Силиверстовича. Февраль в Свердловской области выдался по-настоящему «метелевский», а это значит: эмоциональный, внутренне напряженный, неординарный.
Мэтр о мэтре
На открытии выставки в ЕМИИ выступали организаторы экспозиции и чиновники, искусствоведы и просто зрители – очередь в музей стояла на улице, подобного давно не видели. Но главные слова были сказаны его коллегами, соратниками, друзьями – художниками.
Виталий Волович знал Германа Метелева с тех лет, когда одному было 18 (Виталию), а второму лет 10 (Герману). У них были общие интересы – мир изобразительного искусства, но пути они выбрали разные. Тем не менее, всегда интересовались работами друг друга, делились планами. Виталий Михайлович после каждой новой выставки произносил фразу: «Герка, я тебя поздравляю!». И хотя теперь адресовать ее было некому, Виталий Михайлович вновь поздравлял художника. Даже для него, хорошо знающего творчество Германа Силиверстовича, обнаружились новые черты.
«Выставка получилась замечательная. Все талантливо, ярко, все свидетельствует о напряженной внутренней жизни.
Плотная дружба между нами продолжалась четыре, нет, пять десятилетий. Дружба, необходимая мне и, я надеюсь, ему тоже. С Герой было очень интересно разговаривать, он был всегда переполнен идеями. Сложная в духовном смысле фигура, сложный характер, в постоянных внутренних исканиях. Никогда не изменяющий самому себе.
Волович на открытии выставки
В обществе человек вольно или невольно становится конформистом. Приходится учитывать признанные мнения, совершать поступки, которых ждут окружающие. В результате один человек похож на другого, индивидуальности стираются. Гера – одна из самых ярких личностей, которые я знал. Он не пристраивался к коллективу, к обществу. Не ограничивал себя конформистскими условиями, рамками конъюнктуры. Конечно, с ним не всегда было легко. Но излишества проявления характера извинял артистизм, то, как он говорил, поступал, одевался, работал.
В костюме он выглядел совершенно светским человеком. В деревне мы видели его в войлочной шляпе и кирзовых сапогах, он напоминал крестьянина из оперы «Борис Годунов». Но самый глубокий артистизм ощущался в его работах. Он умел высказаться абсолютно полно.
Известно, что художник становится художником не тогда, когда начинает рисовать, а когда понимает, что ему невозможно не рисовать. Чем богаче личность, тем интереснее результат творчества. Герман был одарен невероятными профессиональными качествами. Думаю, это блистательно реализованная жизнь».
«Что» и «Как»
…Проходя по залу Музея Изо, стоя перед картинами Метелева, вновь получаешь подтверждение тривиальной, в общем-то, но всегда актуальной мысли о том, что в искусстве главное не «что», а «как». Содержание изображаемого может быть «высоким» и «низким», бытовым и философским. Дело не в этом. Дело в той кисти, которая писала «высокое» или «низкое», в той руке, которая этой кистью водила, в той натуре, которая двигала руку.
Метелев писал «по-своему» и тогда, когда большинство писали «как принято», как сказано, по определенному эстетическому шаблону, названному искусствоведами социалистическим реализмом. Не только Метелев, конечно, но и Виталий Волович, Миша Брусиловский, они-то и вписаны в историю уральской живописи. Настоящий художник, он вне времени, потому что живет в своем собственном времени и не мечется в попытках пристроиться к моменту.
Картина «Данте и Вергилий в аду» датирована 1971 годом, но и выбор темы, и ее разработка делают ее абсолютно современной, написанной словно несколько лет назад. Это сегодня молодые смело выбирают подобный стиль. Работа 1977 года «Загрузка нагревательной печи» противоречит сугубо «производственному» названию, она совершенно отлична от километров полотен о горячих заводских буднях.
В советские времена «несоциалистический», вне политических установок, истинный человеческий реализм поражал и даже вызывал скандал. Как, например, полотно «Сорок первый год». Войну было принято изображать с позиции народного героизма, а не конкретного человека, для которого это тяжелая и страшная работа, и каждое биологическое существо по естественным причинам противится насильственной смерти. Когда на произведение смотришь издалека, оно создает цельный образ войны, если же рассматриваешь вблизи, картина войны распадается на отдельные дни, эпизоды, судьбы. Как и другая картина Метелева – «Битва за Родину».
Фрагмент картины Метелева
Общее через частное – этот же прием действует в большом полотне «Театр». Художник практически в каждой своей работе достигает высокого уровня обобщения: «Весна», «Про великого Полоза», полиптих «Страницы великой жизни», состоящий из пяти частей: Благовещение, Рождество Христово, Распятие, Оплакивание, Вознесение.
Автопортрет
Говорят, писатель всегда пишет о себе, художник всегда изображает себя. Конечно, это так: творцы различными художественными средствами рассказывают о том, что волнует именно их, параллели неизбежны, даже если они не очевидны.
Германа Силиверстовича жанр автопортрета интересовал особенно. Его знаменитые автопортреты представляют сложный мир художника, и не только конкретного, Метелева, а художника как некоего человеческого вида. «Автопортрет» 1971 года. Что в голове и в сердце у 33-летнего человека? Краски, окна на улицу и в мир, книги, цепи, ключи (от какой дверцы, тайны, от какого сердца?), многоэтажки, спирали бытия…
Самое известное его изображение себя относится к 1974 году – «Автопортрет. Осень». Картина удивительна тем, что художник на ней стоит к зрителю спиной, и все, чем он живет, мучается и радуется: поиски и утраты, сложные отношения с музой-женщиной, которая и вдохновляет, и сдерживает, утяжеляет кисть, весь его противоречивый мир – переданы через «говорящую», почти кричащую спину. На мой взгляд, этой единственной работы оказалось бы достаточно, чтобы имя Германа Метелева никогда не забывалось поклонниками искусства.
Но лик автора угадывается и в полотнах, автопортретами не являющихся. Кудрявость и бородатость, особая «косматость» Метелева узнаваемы в образах Диогена, Великого Полоза и других его героев. Наверное, все дело в том, что у художников, мыслителей, людей, глубоко и трудно рефлектирующих, есть нечто общее в выражении лица, какими бы разными физиологическими чертами они не обладали. Это выражение Духа, одухотворенности, энергетической мощи и скромности одновременно.
Автопортрет Метелева
Многообразие
Ровно пять лет назад на той же площадке и теми же организаторами устроенная (музей Изо и аукционный дом «Моби-арт») проходила тоже большая юбилейная выставка Метелева в честь его 65-летия. Но нынешняя – самая полная: она отражает все многообразие сделанного художником, начиная с 60-х годов прошлого столетия. Представлены станковая и монументальная живопись, скульптура, инсталляции, графика.
Графика Метелева, впервые поданная в таком объеме, для многих, даже неплохо знающих его творчество, стала открытием. Иллюстрации к «Божественной комедии», эскизы и наброски, имеющие самостоятельную ценность. Искусствовед Галина Холодова так пишет о триптихе по мотивам романа Булгакова «Мастер и Маргарита»: художник не просто иллюстрирует литературное произведение, а создает его образ, делая главным героем изображаемого самый дух романа, представляя не отдельные страницы, а многомерное пространство книги.
«Г. Метелев: Екатеринбуржец. Выпускник Санкт-Петербургской Академии художеств. Живописец. График. Монументалист. Скульптор. Ювелир. Философ. Лирик. Учитель. Артист. Мастер слова. Мастеровой. Интерактивист. Отшельник. Интеллектуал. Эстет. Гений… Гением его считают многие». Так написал о Германе Силиверстовиче и многообразии его проявлений А. Степанов.
Признание
Несколько лет назад я беседовала с Татьяной Егеревой, создателем и директором Аукционного дома «Моби-арт Татьянин день», о признании и непризнании таланта. Татьяна Юрьевна убедительно говорила, что непризнанных гениев не бывает, таковыми считают себя лишь те, кто не состоялся. «Где вы видели непризнанного гения, покажите мне? – эмоционально высказывалась Татьяна Юрьевна. – Вот Метелев, он гений, и это все знают».
Талант Германа Силиверстовича, действительно, признан на разных уровнях, хотя он, казалось, к тому и не стремился. Он стал лауреатом премии Геннадия Мосина, лауреатом премии губернатора Свердловской области в сфере литературы и искусства. Но, что самое важное, он признан профессионалами в искусстве – искусствоведами, коллегами, и дилетантами в искусстве, но любящими и понимающими живопись – то есть «профессиональными зрителями». Не случайно его работы хорошо покупались и покупаются, не смотря на достаточно высокие цены.
Мне довелось брать интервью у Германа Силиверстовича, и говорили мы как раз о «продаже искусства». Сегодня его картины находятся во многих государственных и частных музеях. Но продавать их он не любил, расставался тяжело, как бы вынуждено. Иногда – дарил.
Из беседы четырехлетней давности с Германом Метелевым.
«- Если к вам придет человек и пожелает приобрести работу, нет никакой гарантии, что это ему удастся?
— Никакой. Это зависит только от меня. Мне очень важно: к кому, куда может уйти картина. И не очень важно, за сколько. Я про это ничего не понимаю. Может быть, за символическую цену, за три рубля, если она мне дорога.
— Чем дороже, тем дешевле?
— Тут нет никакой логики. Тут есть состояние и отношение. Вы мне лезете под кожу. У меня болезненные отношения с миром и с людьми в этом мире. Тем более когда речь идет о продаже. Однозначно сказать: продаю или не продаю – невозможно. Ну как же нет, когда да? Ну как же да, когда нет? Надо учитывать еще одно обстоятельство: я профессионал. Я должен работать, а не тратить время на что-то другое, на разговоры о продаже. Профессионал, он и голодный – профессионал. А любитель, он и сытым остается любителем.
— Но вы, надеюсь, голодным не остаетесь?
— Всякое бывает. Тогда я огородом занимаюсь».
Из недавней беседы с Татьяной Егеревой.
— Как вам кажется, легко или трудно выстраивались у Германа Метелева отношения с «новым временем»?
— Вы знаете, оно не было ему чуждо. Но он же философ, во все процессы вникает глубоко. Поэтому легко ему не бывало никогда.
Есть известное высказывание об актерах. Плохие актеры владеют двумя-тремя штампами. Хорошие – 25 штампами. А настоящие актеры каждый раз проживают роль заново. Так вот, Герман Силиверстович каждую «роль», картину, день проживал заново: любой изгиб, мелочь, подробность. Наверное, поэтому у него много автопортретов: он изучал мир через себя. Не себя в мире, а мир через себя. И во многих работах присутствует обращение к математическим фигурам, потому что он искал равновесия, желал пощупать систему, отыскать баланс в существовании.
— Нашел ли он, или это вечный процесс?
— Я думаю, человек ищущий не может быть гармоничным, спокойным и удовлетворенным. Рефлексия порождает страдание. Мир несовершенен, и для художника это болезненно. В принципе, это нормально. Когда не болит, возникает некий автоматизм. У художника «болит» всегда, поэтому он творит.
Герман Метелев "Город", картон, масло, 1969 год, ЕМИИ
Можно напридумывать кучу кучную умных и проникновенных слов... Можно написать про велосипедиста Метелева, выразившего рисованием своего велосипеда на пороге своей мастерской недостижимую советским человеком свободу... Можно восхититься художником, идущим против течения обычным рабочим утром... Можно... Все сейчас, наверное, можно... Как в моей любимой поговорке: "Придут искусствоведы и все объяснят"... Но лучше просто смотреть... И восхищаться...
Герман Метелев "Мой Свердловск. Метеогорка", холст, масло, 1968 год, частное собрание
Нет, это не ностальгия... Тем более, в Свердловске я, в отличие от Метелева, никогда не жил... Это чистый восторг!! Особенно от моей любимой "Осени"...
Герман Метелев "Осень", холст, масло, 1981 год, ЕМИИ
В общем, нужно просто смотреть...
Герман Метелев "Сибирский тракт", холст, масло, 1978 год, Нижне-Тагильский МИИ
Герман Метелев "Весна", холст, масло, 1969 год, ЕМИИ
Герман Метелев "Снова весна", ДВП, холст, масло, 1981 год, ЕМИИ
Герман Метелев "Свадьба", холст, масло, частное собрание (год не указан)
(год не указан)
Герман Метелев "Свадьба" (фрагмент), холст, масло, частное собрание
(год не указан)
Герман Метелев "Лермонтов. 1841 год", ДВП, левкас, масло, 1976 год, ЕМИИ
Герман Метелев "Театр", холст, масло, 1969 год, ЕМИИ
Герман Метелев "Театр" (фрагмент), холст, масло, 1969 год, ЕМИИ
Герман Метелев "Театр" (фрагмент), холст, масло, 1969 год, ЕМИИ
Герман Метелев "Театр" (фрагмент), холст, масло, 1969 год, ЕМИИ
Герман Метелев "Театр" (фрагмент), холст, масло, 1969 год, ЕМИИ
Герман Метелев "Театр" (фрагмент), холст, масло, 1969 год, ЕМИИ
Герман Метелев, автопортрет, холст, масло, 1973 год, ЕМИИ
Герман Метелев, "Рабочее утро", холст, масло, 1968-1969 год, ЕМИИ
Герман Метелев, "Собаки", холст, масло, 2002 год, частное собрание
(Герман Селиверстович покинул этот мир в 2006-ом, в этом году ему бы исполнилось 75 лет...)
Герман Метелев, "Про Великого Полоза", холст, масло, 1978 год, частное собрание
Герман Метелев "Вечерняя песня", ДВП, левкас, масло, 1981-1982 год, ЕМИИ
И почему-то особенно поразившее нашу дочь полотно про безмерное пьянство...
Герман Метелев "Всемирный потоп", холст, масло, 1970 год, ЕМИИ
Метелёв Герман Селиверстович
(1938-2006)
Живописец, монументалист, график, художник театра и кино, скульптор. Член Союза художников РСФСР. Заслуженный художник России. Лауреат премии им. Г.С. Мосина (1995) и премии Губернатора Свердловской области «За выдающиеся достижения в области искусства» (1999). Заслуженный художник России (2003). Участвовал более чем в 150 выставках.
Большинство его произведений поражает виртуозностью владения техникой живописи, и они наполнены конкретным содержательным смыслом. Художник верен своей основной задаче: утверждению главных ценностей жизни, постановке общечеловеческих проблем. Г. Метелёв - художник-философ.
Работы художника находятся в музеях Екатеринбурга, Челябинска, Читы, Владивостока, Оренбурга, Перми, Кургана, в частных коллекциях России, Швейцарии и Чехословакии.
Подробнее о художнике:
Родился в 1938 году в г. Свердловск.
Живописец, монументалист, график, художник театра и кино, скульптор. В 1957 г. окончил Свердловское художественное училище, в 1963 г. —Институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е.Репина в Ленинграде.
С 1964 по 1966 гг. работал в творческой мастерской под руководством учителя В. М. Орешникова.
С 1964 г. участвует в отечественных и международных выставках
(более 150 выставок,из них 5 — персональных).
С 1966 г. — член Союза художников России. Неоднократно награждался грамотами Министерства культуры, лауреат премий им. Г. С. Мосина, лауреат премии Губернатора Свердловской области за серию живописных работ
«Мифологический и библейский цикл».
В 2003 г. присвоено звание «Заслуженный художник России».
В 2008 г. в Екатеринбурге создана бронзовая композиция “Горожане. Разговор” скульптора Андрея Антонова в неё вошли Миша Брусиловский, Герман Метелёв и Виталий Волович.
Универсализм творчества, парадоксальность художественного мышления, артистизмом таланта и невероятная работоспособность, позволили Герману Метелеву занять в искусстве Урала уникальное место. Он был одним из самых ярких персонажей свердловского художественного мира: казалось, все ему было под силу, все удавалось, он работал с легкостью, виртуозно, на едином дыхании. Художник имел известность и успех, его работы представлялись на выставках разного масштаба, вызывая интерес и дискуссии, о его творчестве часто писали журналисты, искусствоведы.
Путь к профессии художника
Герман рано определился со своими будущими занятиями. В десять лет он поступил в детскую художественную школу. Уже тогда он не сомневался, что ему «после седьмого класса — только в художественное училище. После пяти лет обучения — только в институт им. И. Е. Репина, в Ленинград». В свердловском училище его педагогами были строгий и
опытный Ф. Шмелев; молодой, только что вернувшийся в город после обучения в Харьковском художественном институте А. Казанцев, прошедший войну С. Бочкарев. Их уроки заметно повлияли на профессиональный рост и развитие Герман. Здесь же он познакомился с будущей своей супругой - Зоей Малининой, учившейся на два курса младше.
Важной ступенью в судьбе художника стал Ленинградский институт живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина - знаменитая Академия художеств, куда Метелев поступил после окончания училища. Он учился на живописном факультете, она - на театрально-декорационном, его педагогом был известный ленинградский живописец В. Орешников, ее - прославившиеся еще в дореволюционные годы М. Бобышев и О. Сегал.
Художник в городе: ориентация на местности
Герман Метелев вернувшись в Свердловск в 1967 году, он в заново открывает для себя Свердловск, проводя своего рода художественную «ориентацию на местности». Он рассматривает город с высоты, словно паря над ним вместе с голубями и аэропланом («Мой Свердловск», 1968): давно знакомые Метеогорка, телевышка, собор в Зеленой роще, жилые и заводские здания с зависшими над ними серпантинами дымов - все живет и дышит энергией, «прорастая» в небо, закручивающееся в динамичные спирали. Художник видит город в динамичных ритмах строительства, в постоянном изменении и развитии. Его девушки-малярши («Маляры», 1978), «взлетающие» под облака с красками и валиками, «зависают» над землей в рабочих кабинках, как в летательных аппаратах, продолжая при этом бесстрашно красить все подряд, хоть бы и небесный свод.
Мой Свердловск. Метеогрока
Впрочем, город для Германа Метелева - это не только созидательная среда, но нередко метафора несвободы и даже насилия над человеком и природой. Сезонная стрижка деревьев («Весна», 1969) - мучительная процедура уничтожения «лишнего». Лихорадочно отпиливающие и отсекающие лишние ветки деревьев рабочие, одетые в синюю униформу, все на одно лицо, в гротескных позах и жестах, невольно напоминали о том, что с конца 60-х годов вновь ужесточилась цензура.
Весна
Во дворе
Метаморфозы повседневности
В живописи Метелева рубежа 60-70-х годов заметное место заняла «рабочая тема». Метелев любил труд, ремесло как естественную потребность человека, потому трактовка подобных мотивов у него не укладывалась в рамки соцреалистических канонов, нередко вызывая отторжение.
Картина с нейтральным названием «Рабочее утро» (1969) была «забракована» выставкомом одной из республиканских выставок. В круговую композицию, утверждающую неизбежность повседневного жизненного цикла, замкнуты рабочие в стандартных робах и стеганных фуфайках с папиросами и газетой «Правда» в руках, художник с мольбертом. Лишь светлая, словно «сияющая» фигура матери с младенцем выпадает из этого круга.
Рабочее утро
Гротескные трансформации, а также прочие вольности и неожиданности в живописи Германа Метелева 70-х годов отчасти связаны с тем, что огромной частью творческой жизни художника в эти годы являлся театр.
Театральные превращения
Театр пришел в жизнь и творчество Метелева благодаря его жене Зое Александровне Малининой (1936‑2011) - блистательному сценографу, многие годы проработавшему в Свердловском театре юного зрителя. Объем работы в театре был столь велик, что частенько над спектаклем трудились всей семьей.
Театр как сюжетный мотив и театрализация как художественный прием вошли в его станковое творчество. Программной стала картина «Театр» (1969) - романтическая «анатомия» театра, демонстрирующая его закрытые уголки, его странных обитателей, драматическую атмосферу. Смысловой и композиционный центр картины - освещенная сцена, на которой разыгрывается комедия Гольдони «Слуга двух господ». А вокруг, как в клеймах житийной иконы, - повседневная театральная сутолока, репетиции, изготовление и монтаж декораций, переодевания, проверка работы софитов, репетиция оркестра, изготовление париков, билетная касса, театральный вахтер и пр.
Театр
Жизнь артиста
Узнавание Урала
Через уникальный предметный мир, своеобразный ландшафт и местную мифологию свершалось в художнике глубинное «узнавание» Урала. Из сказаний о Каменном поясе и его горных недрах рождались живописные легенды мастера. Одна из них - о тайне создания идеальных по структуре кристаллов из многоцветного хаоса форм представлена в картине «Рождение кристалла» (1976‑1988). Длительность работы над ней и принципиальная незавершенность полуабстрактной композиции говорят как о значимости для Метелева темы, так и о сложностях ее пластического решения, до конца не преодоленных автором.
Златоуст
Уральская «кентавриада»
Еще в конце 60-х в творчестве художника, казалось бы, вполне реалистически воспринимавшего окружающий мир, появились персонажи странного обличья - кентавры, буйные и невоздержанные спутники Диониса, обитавшие в горах и лесных чащах, греческой мифологии - воплощение горных рек и потоков.
Впервые кентавры Метелева «материализовались» в графике (гравюра «Кентавры и женщина», 1969), затем - в живописи («Семейная сцена», 1970; «Кентавры и амазонка», 1975).
Семейная сцена
Особое место занял в творчестве Метелева классический мифологический сюжет «Суд Париса». В картине с одноименным названием - размышления о человеке, истории, времени, о сложности личного выбора, о красоте «земной и небесной» и о многом другом. Соперничество богинь представлено как конкуренция разных идеалов красоты, противоположных эстетических взглядов, воплощенных в контрастных художественных формах. «Суд Париса» относится к числу произведений, которые художник писал особенно долго (1970‑1987) - картина для него всегда путь находок, разочарований, открытий.
Суд Париса
Родился в 1938 году в г. Свердловск.
Живописец, монументалист, график, художник театра и кино, скульптор.
В 1957 г. окончил Свердловское художественное училище, в 1963 г. - Институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е. Репина в Ленинграде.
С 1964 по 1966 гг. работал в творческой мастерской под руководством учителя В.М. Орешникова.
С 1964 г. участвует в отечественных и международных выставках (более 150 выставок, из них 5 - персональных).
С 1966 г. - член Союза художников России. Неоднократно награждался грамотами Министерства культуры, лауреат премий им. Г.С. Мосина, лауреат премии Губернатора Свердловской области за серию живописных работ «Мифологический и библейский цикл».
В 2003 г. присвоено звание «Заслуженный художник России».
Ранние работы Г. Метелёва проникнуты поэтическим мировосприятием. В поисках форм художественного высказывания он, как многие современники, использует изобразительную метафору. Форма притчи, иносказания как нельзя лучше подходила для выражения вечных - общечеловеческих чувств и идей. Философским смыслом наполнены автопортреты художника. В «Автопортрете (Дорога)» Г. Метелёв изобразил себя дважды: в образе кентавра, тянущего телегу, доверху нагруженную картинами, и в образе всадника, едущего на спине кентавра. Таким образом, художник сам себя везёт, и тяжела его ноша. Ангел с крестом в руках - посланник небес - благословляет жизненный и творческий путь мастера. В данной работе Г. Метелёв подчёркивает своё особое предназначение как художника, который, по его мнению, является воплощением божественных идей на земле. Символичны «Автопортрет» (1973 г.) и «Автопортрет (Между ангелом и бесом)» (1975 г.), где художник изображает вечную борьбу добра и зла в своей душе - граница между ними проходит через сердце каждого человека. Но добро побеждает в душе художника, ибо бесовская огненная лестница повержена, а золотая ангельская лестница ведёт прямо в небо, к Богу.
Г. Метелёв пишет ряд работ на библейские и мифологические сюжеты («Понтий Пилат», «Голгофа», «Омовение ног», «Суд Париса» и др.), соотнося сюжетные коллизии мифа с современной жизнью и современными проблемами. Так возникает в его работах двуединство реальности и воображения. Пытаясь установить связь между этими категориями, художник не всегда достигал гармонии, отсюда - многословность в некоторых его холстах, насыщенных до предела смысловыми пластами, значениями, синонимами («Будни Голгофы» (триптих по мотивам романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита»), офорт, 1974 г.). Художник словно прислушивался к разным голосам внутри своего сознания. В этом разногласии явственно звучит главный аккорд - утверждение высоких гуманистических идеалов, их всечеловеческой сущности.
Автор не разделял виды изобразительного творчества на главные и второстепенные, а выбирал разные техники и материалы для воплощения замысла - станковую и монументальную живопись, книжную и станковую графику, экслибрис, мозаику, скульптуру, сценографию. Среди его работ - мозаичные росписи в Уральском государственном университете им. М. Горького, интерьерное оформление Екатеринбургского цирка, Дома печати, известна его живописная работа в Екатеринбургском музее искусств «Лермонтов. 1841 г.». Но главным для него было создание сюжетных картин. Большинство его произведений поражает виртуозность владения техникой живописи, и они наполнены конкретным содержательным смыслом. Художник верен своей основной задаче: утверждению главных ценностей жизни, постановке общечеловеческих проблем. Г. Метелёв - художник-философ.
Работы Г. Метелёва находятся в музеях Екатеринбурга, Челябинска, Читы, Владивостока, Оренбурга, Перми, Кургана, в частных коллекциях Швейцарии и Чехословакии.
7 февраля в Музее изобразительных искусств (Вайнера,11) откроется выставка, посвященная 70–летнему юбилею со дня рождения Германа Метелёва.
Пожалуй, я была чуть ли не единственным журналистом, который делал большие, развернутые материалы о Германе Метелеве в последние годы его жизни. Не знаю, почему так получилось. Хотя помню случай: сливает фотограф в компьютер его фотографии, сделанные во время интервью, редактор критически их рассматривает и спрашивает: « А что за бомж? Что-то не комильфо, шапочка старая, борода всклокочена, у нас несколько иной формат, и герои должны быть попрезентабельней». Текст тогда отстояли, но факт показательный. Вот ведь как: те же «непрезентабельные шапочки» только обаяния добавляли имиджу старика Букашкина, который умел и последнее тряпье превратить в выигрышную «фишку». А Герман Селиверстович был другим, он мало заботился о внешнем, о подаче самого себя (кирзовые сапоги, в которых он ходил в мастерской не в счет). Метелев считал, что за художника должны говорить его произведения. И что дополнительные уловки со стороны автора не сделают «речь» его творений более внятной и доходчивой. По нынешним временам, когда слову «селфпромоушен» обучают уже в детском саду – позиция не самая выгодная. К тому же не каждый художник наделен искусством менеджера. Вот и получилось, что на какое-то время большой мастер выпал из «информационной обоймы», что, впрочем, больше свидетельствует о профессионализме людей, данную «обойму» формирующих. А между тем, картина мира, которая складывается вокруг этого человека, практически лишена случайных мазков. Такое встречается совсем не часто, и говорит о совершенно ином, чем у простых смертных, уровне личности.
НЕ СЛУЧАЙНО: мастерская Германа Метелева на Сибирском тракте была расположена у сторожевых столбов этого города. Он сам, без надсада и суетливых потуг стал настоящим Хранителем Екатеринбурга, точно выписал его суровый характер, уловил и воплотил в работах его сущность. Обобщил ее и в лучших работах возвысил до абсолютного художественного универсума, что значит – отчитался перед вечностью за каждого демидовского крепостного, за каждого рабочего Уралмаша, Эльмаша, Тяжмаша, за каждого, кто «трудом своим» создавал то, чем мы привыкли пользоваться, не спрашивая имен создателей. Герман Метелев избегал слов «творчество», «вдохновение» и основой всего считал ремесло, он и был Великим ремесленником искусства. Его МАСТЕРСКУЮ язык не поворачивался назвать студией. Никакого тщательно организованного художественного беспорядка. Рабочий порядок: станки, железо, наковаленки, мотки проволоки, кисти, палитры, тюбики с краской. На мольберте - недописанная «Тайная вечеря», а на полу початая бутылка пива. Если кто хочет сказать, что в последние годы Герман Селиверстович злоупотреблял, напомним: был у древних греков такой бог Силен, который тоже злоупотреблял. Но как указывает Сократ, во многих фигурках Силена имелась одна тайна. Для посвященных. Оказывается, фигурка бога открывались и там – как в футляре - пряталась другая – настоящая, сделанная из чистого золота. А еще у Германа Селиверстовича глаза были очень живые, настоящие. И я всегда боялась, что вот еще немного и влюблюсь в него отчаянно, как девчонка, потому что нельзя не влюбиться. И огромное человеческое спасибо Татьяне Юрьевне Егеревой, директору художественного аукциона «Татьянин день», которая взяла на себя труд – сохранить память об этом замечательном человеке. А памятник трем художникам (Брусиловскому, Метелеву и Воловичу), к созданию которого она прикладывает все усилия – будет первым по-настоящему живым и человечным памятником нашего города.
Ниже без купюр даю интервью с Германом Селиверстовичем, из которого обычно публиковали только кусочки, поскольку «вот кому интересно, что он думал про художника Ге и вообще – нашему изданию нужно что-нибудь попроще».
ГЕРМАН МЕТЕЛЕВ (ИНТЕРВЬЮ 2004)
ДОСЬЕ
Родился 21 февраля 1938 года, в Свердловске, в семье служащих.
В 1952 году окончил среднюю школу № 8. Рисованием серьезно занялся (поступил в художественную школу) в 10 лет.
В 1957 году с отличием окончил Свердловское художественное училище.
В 1963 получил диплом Ленинградского института имени Репина (до революции знаменитая Академия художеств), по специальности - художник-живописец. Дипломная работа - картина "Весна", где была изображена жена Зоя, сидящая с детской коляской в залитом солнцем сквере, в 1964 году была напечатана в союзном журнале "Огонек".
С 1964 по 1966 годы работал художником в творческой мастерской Виктора Орешникова (в Ленинграде)
С 1966 года - член Союза художников. Участвовал более чем в 150 выставках. Более точное их количество назвать затрудняется, так же, как общее число работ. Отшучивается, что всегда был не в ладах со статистикой.
В 1973 году был награжден знаком "Победитель соцсоревнования", а в 1986 г. медалью "За трудовое отличие".
В 1995 году отмечен премией галереи "Эстер" имени Мосина.
В 1999 году стал лауреатом Губернаторской премии.
В 2003 – получил звание Заслуженного художника России
Жена Зоя Александровна - художник. Дочь Анна - художник.
АВТОРИТЕТЫ
- Ваш любимый писатель?
- Данте. Я не только читаю, я о нем постоянно думаю и пытаюсь проиллюстрировать "Божественную комедию". Это чтение продолжается уже много лет. И до сих пор я считаю Данте непрочитанным до конца. Еще читаю Библию. Это мои настольные книги, которых очень не хватало в молодости.
- Любимый художник?
- Николай Николаевич Ге - замечательный художник с очень загадочной судьбой. Он с потрясающим блеском закончил Академию художеств. Но его прекрасная дипломная работа была все-таки работой не мастера - ученика. А потом он на какое-то время просто пропал. Выученник Академии, молодой человек с хорошей карьерой, начал искать какой-то совершенно свой путь. И его серия работ о Христе потрясла всех, и долгое время была просто под запретом. Я согласен с Ге в том, что писать надо не для потехи, не для удовольствия, а для того, чтобы обрести себя и противостоять пошлости мира.
«ВСЕГДА СТРАШНО ВТОРГАТЬСЯ НА ТЕРРИТОРИЮ ЧУЖОЙ ДУШИ»
-Среди ваших работ много автопортретов, при каких обстоятельствах возникает потребность обратиться к этому жанру?
- Когда происходит какое-то событие либо внутри меня, либо вовне. Но я не отношусь к автопортрету, как к собственному изображению. Это - не любование собой, а КАРТИНА. Я рисую (или пишу - тут это не важно) себя в ситуации, где главный герой - обстоятельства, состояние, растянутое во времени. То есть, я смотрю на себя отстранёно, как на модель.
- А портреты на заказ вам приходилось делать?
- Не больше 2-х раз за всю жизнь. Я отношусь к этому с большой осторожностью, тут что-то мистическое, и большие писатели это хорошо понимали. Помните, у Бальзака – «Шагреневая кожа», "Портрет" у Гоголя и "Портрет Дориана Грея" Оскара Уальда. Всегда страшно вторгаться на территорию чужой души. Даже если дело касается не заказного портрета, а обыкновенного натурщика.
- А натурщики - то почему?
- Прежде всего, в процессе работы ты, так или иначе, общаешься с этим человеком, его судьба начинает тебя задевать. А в натурщики ведь так просто не идут, это всегда люди сложной судьбы, чаще всего с надломом. И ты волей - неволей начинаешь принимать в этом участие.
«КАРТИНА – ЭТО ПУТЬ»
- Герман Селиверстович, как долго вы работаете над картиной?
- Долго, иногда лет по 15-ть. Ведь картина - это путь. Путь умозаключений, находок, разочарований, открытий. Чтобы вам стало понятней - представьте: идет паломник, пешком, допустим из Екатеринбурга в Иерусалим, сколько всего он увидит по пути, сколько передумает. К тому же в работе над картиной необходима пауза, оставишь ее на какое-то время, потом вернешься, не разонравилась - значит хорошо, значит, что-то настоящее в ней есть.
- А с чего обычно начинается работа?
- Это не обязательно эскиз, иногда это какая-то мысль в блокноте, может даже пара слов.
- Ваши отношения с краской? Чем вы работаете - кистью, мастихином?
- Главный инструмент - рука. И еще: я не люблю убирать с холста лишнюю краску. Настоящий профессионал должен двигаться вперед поступенно, да именно «поступенно». Ведь картины великих, которыми сегодня все восхищаются, прежде всего, точно сработаны с технологической точки зрения. Вещь, которая пережила несколько веков - вот это качество. А сегодня в реставрацию поступают работы, исполненные вчера.
«ГОВОРИТЬ ОБ ИСКУССТВЕ И НЕ ГОВОРИТЬ О РЕМЕСЛЕ – НЕВОЗМОЖНО»
- То есть, настоящий художник должен быть хорошим ремесленником?
- Обязательно. Биологической одаренности мало. Нужна школа. Говорить об искусстве и не говорить о ремесле невозможно. Художник в чьем-то понимании нечто эфемерное, вдохновленное, парящее. А на самом деле это - ломовая лошадь.
- Вы не любите слово «вдохновение»?
- Я избегаю громких слов: творчество и вдохновение. Это все работа. Удел человека - работать. Делать хорошо дело, которым он занят - любое дело. С этой точки зрения - вдохновения нет. Есть предчувствие, а путь длится годами.
- А вас никогда не посещали сомнения в нужности того, чем вы занимаетесь?
- Человек без сомнений - дурак, человек, одолеваемый сомнениями - не профессионал. А как пройти между этой сциллой и харибдой?
- Легко расставаться с картинами?
- Тяжело. Это мой тыл, зеркало. Как ни странно, но мне у картин есть чему поучиться. Их надо испытывать на прочность, в техническом и эмоциональном плане. Особенно тяжело дается опыт продаж в частные руки, когда покупают музеи как-то спокойнее.
- Насколько вы свободны в картине?
- Картина живое существо со своими реакциями...
- Если бы вы не были художником, то чем еще Вы бы могли заниматься?
- Был бы печником, слесарем или плотником, работал бы с металлом.
«СЕЙЧАС Я НА 55 КУРСЕ»
- Как вы начали заниматься живописью?
- Бабушка настояла. Она очень беспокоилась, хотела отвлечь меня от улицы, от воровской компании. Время было тяжелое, послевоенное, 1948 год. Разруха, голод, карточки. Мы даже в войнушку с друзьями играли настоящим боевым оружием, как-то даже миномет нашли.
- А где вы увидели первую картину, которая вас потрясла?
- Это был "Урок музыки" моего учителя Олега Германовича Мелентьева. Девочка со скрипкой в белом фартучке, а в окно - солнце. И говорить не стоит, что перед учителем я благоговел. А он, видимо, что-то разглядел во мне, в маленьком мальчике и сам пригласил к себе домой. Там я впервые и увидел настоящую картину, на настоящем мольберте, она была закрыта куском материи. Когда Олег Германович открывал холст, руки его дрожали. Многие наши учителя в то время только вернулись с фронта, и работа с нами была для них способом выживания. Общение с детишками помогало опомниться, перейти к мирной жизни. Больше всего в этих людях, которых война искалечила и душевно, и телесно меня удивляло то, что они сумели сохранить какую-то обостренную нежность, самые тонкие сердечные струны.
- Сколько времени вам потребовалось, чтобы овладеть мастерством?
- В 10 лет я поступил в художественную школу и учусь до сих пор. Обычно я говорю, что сейчас я на 55 курсе. Художник должен непрерывно учиться, иначе он не художник.
"ЕКАТЕРИНБУРГ – ВЕЧНЫЙ ПАЦАН»
- После окончания Академии у вас была возможность остаться в Ленинграде, почему вы этого не сделали?
- Я очень благодарен Ленинграду. Там я провел фантастический отрезок своей жизни, но оставаться там навсегда я никогда не собирался. Этот город - мертвый по внутренней сути, как всякое явление большого стиля, доведенное до своего логического конца. Такая прекрасная смерть.
- А Москва?
- Москва живет по другому закону - закону огромной деревни. А Екатеринбург - вечный пацан. У него все еще впереди, и, может быть, поэтому он мне близок.
- Какие места в Екатеринбурге вы особенно любите?
- Да вот эту мастерскую. Ведь здесь застава, начало Сибири. Я помню столбы, которые здесь стояли когда-то. А Сибирский тракт – сквозная улица, идущая через всю Россию, и через Москву, и через Томск. Однажды я как художник ставил спектакль в Томске, выходил там на Сибирский тракт и думал: вот 2.000 метров по прямой – и дома. Еще Метеогорку люблю, улицу Мамина-Сибиряка, потому что на ней прошло мое детство.
- Может, памятники какие-нибудь особенно нравятся?
- Да я сам уже памятник, столько при мне здесь изменилось. Вот напротив университета Яков Михайлович стоит, там, куда он пальцем показывает раньше располагалась пивная в виде ротонды, «Американка» называлась, а рядом булочная, где я в войну в 6 утра очередь за хлебом занимал. Да и на месте самого Университета был швейный цех, где шили военное обмундирование, моя мама этим цехом заведовала, и я много времени провел, поджидая ее в большом ящике с лоскутами. Для меня война – это, прежде всего, война в тылу, усталость, голод, безграничное терпение окружающих меня людей.
ОДНА КАПЛЯ ЕЩЕ НЕ ДОЖДЬ
- А как вам дался «великий слом эпох»?
- Уникальность профессии художника в том, что эта профессия всегда была свободной. Я жил не от аванса до получки, как все советские граждане, а на те средства, которые зарабатывал за год, а потом распределял. Так что, для меня мало что изменилось.
- А того, что вы зарабатывали, вам всегда хватало?
- Я человек в материальном отношении скромный. К тому же меня всегда охотно принимали в бригады, которые работали над большими заказами. Во время социализма были большие и серьезные заказы. Где-то в конце 70-ых, мы с Андреем Антоновым работали над отделкой цирка. Работали много, на лесах, руки мерзнут, мысли мерзнут, сварка сверху сыплется, грохот. Но когда посчитали деньги, обнаружили, что прилично заработали и доход предприятию принесли. А проект курировал Ельцин. Нас часто вызывали к нему словами: «Художники, на оперативку». Мы спускались с лесов, и как были, в касках шли. И у нас у единственных не было никаких вопросов. Еще я часто был исполнителем чужих проектов, "рабом" - как мы говорили, например, при отделке Дворца молодежи.
- А не сложно быть "рабом?"
- Нормальная работа. Я всегда уважал главного автора проекта и не пытался усовершенствовать его идею. А то знаете, как бывает, у каждого ведь свое мнение.
- То есть, работа на заказ вас никогда не тяготила?
- Нет. Главное, чтобы она была выполнена профессионально. Вот малые голландцы, коллекцию которых имеет каждый уважающий себя музей - пример банальной интерьерной живописи, ее для кухонь заказывали состоятельные буржуа. Тоже заказ, а как выполнено.
- Вас рано приняли в Союз художников. Между тем, есть достаточно профессиональные художники, которые туда не вступают, с чем это, на ваш взгляд, связано?
- Это, во-первых, неспособность чувствовать себя членом коллектива и серьезные амбиции относительно себя. На мой взгляд, это ущербная позиция. Здесь парадоксальная вещь. Я, как художник, главной своей целью ставлю задачу придти к самому себе, но сделать это я должен в контексте современного искусства. Я четко чувствую свое место в истории искусств. Каждая капля имеет право на свою самость, но только множество капель дает дождь. Себя я не склонен переоценивать. Да, я очень способный человек, но многое удается мне при той поддержке, которую я получаю от своих друзей - Союза художников, хотя и не со всеми я там в ладу.
- Вы сравниваете себя с другими?
- Мне нравятся удачи коллег, а неудачи они не показывают, так же, как и я.
- Талантливый человек обречен на одиночество?
- Нет, у меня замечательные друзья.
«БАНАЛЬНОСТЬ – САМАЯ БОЛЬШАЯ ЦЕННОСТЬ»
- Умение жить в коллективе подразумевает веру в людей?
- Да, я верю людям. Предает меньшинство, но и таких я пытаюсь понять. Еще всегда есть элемент зависти. Я это искоренил работой. Когда работаешь, ничему не завидуешь. Все эмоциональные силы уходят на работу. К тому же я себя и к бунтовщикам не отношу. На подобное у меня просто времени нет, и никогда не было. Представляете, человек учится в Академии художеств (пусть в мое время она называлась Ленинградский Художественный институт, но дух традиции, большой, настоящей школы там сохранился), так вот, вместо того, что бы овладевать мастерством, человек начинает все критиковать, всем возмущаться. И силы, отпущенные ему на приобретение, тратятся на негатив, на борьбу. Авангард - это прекрасно, но только тогда, когда классическая школа освоена в совершенстве. Главное, что я вынес из учебы в Академии, и что потом подтвердилось всей моей жизнью: "Банальность - самая большая ценность".
- Поясните, пожалуйста,
- На уровне картины это – ремесло, фундаментальная основа: образование, терпение, потому что все остальное – фантазии, иллюзии, это – поверхность.
- Все равно, достаточно сложно.
- Хорошо: представьте человека, который каждую минуту оригинален, и каждый день не такой, как накануне. И что это за человек? Чушь собачья. Нужна устойчивость, стержень, на который нанизывается все остальное.
- Как бы вы сами определили стиль, в котором работаете?
- Я сформировал для себя самый высочайший стиль - эклектику. Это не реализм в чистом виде, потому что реализм в чистом виде - страшен, эклектика включает в себя надежду.
- В каком смысле?
- Для художника – эклектика – надежда на выживание. Потому что любой чистый стиль рано или поздно приходит к смерти, поэтому, кстати, для меня Ленинград – город мертвый. Смерть - логическая вершина абсолютного стиля. А эклектика – попытка с этого пути свернуть, найти что-то новое, через эклектику во мне живы и ацтеки, и рыбаки, и дураки. Эклектика – всегда надежда на новое виденье. А вообще, я давно понял, в мире есть несколько великих художников: первый, первобытный художник и еще пыль, снег, свет. Пыль – просто выдающийся художник, она все умиротворяет, делает прекрасным, как смерть с надеждою на жизнь.
- Герман Селиверстович, вы – верующий человек?
- Крещенный еще в детстве, но не воцерквленный. Для меня это вообще довольно сложный вопрос. «Православный» - это тот, кто всегда прав, а я прав далеко не всегда. Много внутренних сомнений, да и внешних достаточно.
«СОЦРЕАЛИЗМ – ЭТО НЕ КЛАДБИЩЕ ХУДОЖНИКОВ»
- Ваши взаимоотношения с соцреализмом? У вас ведь даже трудовые награды за тот период есть…
- Соцреализм – это великое, неосмысленное до конца явление. Это не кладбище художников, это склад неоткрытых художников, причем тончайших душ. Художников битком набитых школой, и ставших за этот счет держателями идеи картины, идеи, которая сейчас почти потеряна. Рисуют многие, но картины пишут единицы. А что касается реализма, то вплотную мы с ним столкнулись только сейчас, соцреализм был чистой воды романтизмом, античеловечным, но результативным, он имел свои способы мобилизации людей.
- А есть ли у вас свой рецепт достойного поведения в наше непростое время, когда «сбиты» многие ценностные ориентиры?
- Есть – работа и терпение. Причем нужно уметь «перетерпеть неудачу», нужно уметь «перетерпеть успех», последнее даже сложнее.
- А как вы относитесь к везению? Насколько это значимо и необходимо?
- Тут пропорция простая: насколько вытерпишь – настолько и повезет. Я бы даже сказал так: нужно уметь «дотерпеться до везения».
- Иногда вас называют гением…
- Это приятно. Но о себе я довольно скромного мнения. Я очень большого мнения об искусстве.
Loading...